"Праздник Преображения Господня. Золотое и голубое утро, в холодочке. В церкви — не протолкаться. Я стою в загородке свечного ящика. Отец позвякивает серебрецом и медью, даёт и даёт свечки. Они текут и текут из ящиков изломившейся белой лентой, постукивают тонко-сухо, прыгают по плечам, над головами, идут к иконам — передаются — к "Празднику!" Проплывают над головами узелочки — все яблоки, просвирки, яблоки. Наши корзины на амвоне, "обкадятся", — сказал мне Горкин. Он суетится в церкви, мелькает его бородка. В спёртом горячем воздухе пахнет нынче особенным — свежими яблоками. Они везде, даже на клиросе, присунуты даже на хоругвях. Необыкновенно, весело — будто гости, и церковь — совсем не церковь.
И все, кажется мне, только и думают об яблоках. И Господь здесь со всеми, и Он тоже думает об яблоках: Ему-то и принесли их — посмотри, Господи, какие! А Он посмотрит и скажет всем: "Ну и хорошо, и ешьте на здоровье, детки!" И будут есть уже совсем другие, не покупные, а церковные яблоки, святые. Это и есть Преображение. Приходит Горкин и говорит: "Пойдём, сейчас окропление самое начнётся".
В руках у него красный узелок — "своих". Отец всё считает деньги, а мы идём.
Ставят канунный столик. Золотой-голубой дьячок несёт огромное блюдо из серебра, красные на нем яблоки горою, что подошли из Курска. Кругом на полу корзинки и узелки. Горкин со сторожем тащат с амвона знакомые корзины, подвигают "под окропление, поближе". Все суетятся, весело, — совсем не церковь. Священники и дьякон в необыкновенных ризах, которые называются "яблочные", — так говорит мне Горкин. Конечно, яблочные! По зелёной и голубой парче, если вглядеться сбоку, золотятся в листьях крупные яблоки и груши, и виноград, — зелёное, золотое, голубое: отливает. Когда из купола попадает солнечный луч на ризы, яблоки и груши оживают и становятся пышными, будто они навешаны. Священники освящают воду. Потом старший, в лиловой камилавке, читает над нашими яблоками из Курска молитву о плодах и винограде, — необыкновенную, весёлую молитву, — и начинает окроплять яблоки. Так встряхивает кистью, что летят брызги, как серебро, сверкают и тут, и там, отдельно кропит корзины для прихода, потом узелки, корзиночки... Идут ко кресту. Дьячки и Горкин суют всем в руки по яблочку и по два, как придётся. Батюшка даёт мне очень красивое из блюда, а знакомый дьякон, нарочно будто, три раза хлопает меня мокрой кистью по голове, и холодные струйки попадают мне за ворот. Все едят яблоки, такой хруст. Весело, как в гостях. Певчие даже жуют на клиросе. Плотники идут наши, знакомые мальчишки, и Горкин пропихивает их — живей проходи, не засть! Они клянчат: "Дай яблочка-то еще, Горкин... Мишке три дал!.." Дают и нищим на паперти."
Августа сладкие губы
Пробуют зимний припас.
В лето ударил, как в бубен,
Яблоком Яблочный Спас.
Праздник недолгий и скромный
Вспыхнул и быстро погас,
Яблоням выкрасил кроны
Август и Яблочный Спас.
То, что уйдёт, завершится,
Станет раздумьем для нас.
Пусть много раз повторится
Лето и Яблочный Спас.
К. Вуколов
Всех с праздником!
Свежие комментарии