Мы встречаемся в клубе «Тысяча и одна ночь». На стенах гравюры джинов и полуобнаженных восточных красавиц. Спертый воздух пахнет дымом кальяна. Кальянов здесь нет пару лет — то ли хозяин заведения не провел достаточной вентиляции, то ли не смог окупиться и ушел в убыток, черт его знает почему. Может быть, ему просто надоела эта сладкая вонь. Но она все равно осталась. Ею пропахли тяжелые бордовые шторы, побитые старостью бархатные диваны, ею пропахло застоявшееся здесь время, остановившее свой ход. Мы лежим на подернутых плесенью подушках. Мы пахнем так же — ушедшим в прошлое кальяном и сегодняшней плесенью. Весь этот клуб — погоня за тем, что уже закончилось. Мы сами в нем — пережиток прошлого, которое продолжает вяло и пассивно сопротивляться, отстаивая свое право на жизнь. Жизнь, которой уже давно нет.
Мы лежим на затхлых подушках. Красных, зеленых, оранжевых, расшитых узорами — дань показной роскоши. Мы неряшливы и безразличны. Моя расстегнутая рубашка, твоя задравшаяся юбка, равнодушие в лицах — дань стилю свободы от нравственности, друг от друга и от себя самих. Мы же приелись себе, детка, да? И поэтому мы приходим сюда. Чтобы дышать этим когда-то нарочито богатым клубом по интересам, а нынче — забытым всеми склепом. Чтобы чувствовать себя одной из этих чертовых подушек — обезличенной вещью, доживающей свой срок. Нам обоим слишком хорошо знакомо это состояние. Но мы не подушки, мы люди. И поэтому ты включаешь музыку и просовываешь руку под ремень моих джинсов. Слабое возбуждение и бессильные мысли. Апатия и сперма. Мы прочно застряли между прелюдией к сексу и философией самоуничтожения. Мы прекрасны и молоды снаружи, но внутри нас — мумифицированный труп подохшей эпохи.
Возможно, это всего лишь мое воображение — будто ты что-то понимаешь. Будто ты чувствуешь то же, что и я. Возможно, ты приходишь сюда, потому что тебе просто нравится трахаться со мной. Или слушать полубезумные бредни, усредненные между Ницше и томиком дрянных стихов. Бог умер. Да здравствует король!
Возможно, тебя просто заводят игры в мою наложницу. Бог умер. И с тех пор смотрит пустыми глазницами на твою руку, елозящую в моих джинсах. Мертвый бог-вуайерист. И мы, созданные по образу и подобию его. Мы упруги и притягательны снаружи, но внутри нас стремительно развивается синдром Вернера. Осыпается штукатурка. Сыреют потолки. Ковры жрет моль. Кальян и плесень. Наш внутренний мир — это тот же клуб «Тысяча и одна ночь», в котором мы встречаемся снова и снова. Чтобы никогда этого не забывать...
Александр Ноитов (с)
Свежие комментарии