"Она сидела в кресле перед ним..."
Он и сам понимал, что это не лучшее начало для рассказа, тем более о любви.Тем более, что вокруг было предостаточно самых романтических источников для вдохновения: нежное, жемчужного цвета небо, сиреневые облака, неизбежный взгляд на стремительно удаляющуюся под крыльями самолета землю.
..Но сейчас ему это было безразлично. В кресле перед ним сидела Она. И она была прекрасна...
Впрочем, это тоже было... не совсем так - со своей точки обзора он видел только кусочек нежного цвета шеи, светлые волосы и удивительно прекрасный высокий затылок. Именно эта часть тела и поглотила все его внимание так, что он даже забыл о взятом с собой на борт журнале.
Поерзав некоторое время в кресле, он решительно взял этот самый журнал, открыл разворот о пострадавших от мин пастухах в пустыне Сахара - много светлого неба и еще более светлого песка - и вырвал страницу, на которой написал одолженной у соседки ручкой:
"У Вас невероятно красивый затылок".
Эта записка была, пожалуй, самой глупой из тех, что ему приходилось писать. Но и самой правдивой - в то же самое время.
Спустя некоторое время, проведенное в мучительных колебаниях, он просунул записку в отверстие между иллюминатором и сиденьем - под руку женщины, устроенную на подлокотнике.Рука сжалась на листке бумаги, и спустя еще мгновение он расслышал шорох выпрямляемого листка. Еще немного погодя листок из журнала вернулся к нему с припиской : "Спасибо". Ни улыбки, ничего - только одно слово.
Он расстроился. Писать дальше было бессмысленно..
И он приготовился провести остаток полета в смущении и неловкости. Очень глупо быть очень взрослым, очень деловым и очень собранным, в очень дорогом костюме, рубашке из биохлопка с серебряными запонками и обуви ручной работы, и чувствовать себя второклассником, который, задыхаясь от смелости, дернул за косичку самую красивую девочку в классе, а та даже бровью не повела.
Внезапно объект его размышлений поднялся со своего кресла и замер в проходе. Лицо наполовину скрывали огромные темные очки, которым не удавалось до конца спрятать изящество пропорций. Но во всем остальном человек был самым обычным - джинсы, кожаная куртка, ботинки на устойчивой подошве, никакого макияжа... безмерно красивый затылок....
На миг ему показалось, что глаза под темными очками остановили свой взгляд на нем, после чего обладательница затылка быстро ушла по проходу. А он призвал все свое мужество, чтобы не посмотреть ей вслед...
Спустя некоторое время попутчица вернулась на место.
Он пытался смотреть в окно - ему всегда это нравилось, поэтому он всегда заранее бронировал места у иллюминатора. Жемчужное небо. Сиреневые облака... Затылок. Черт!
Стюардесса объявила о снижении.
Самолет плавно зарылся носом в облака, возвращаясь к земле. Вскоре шасси мягко коснулись взлетной полосы. Самолет зарулил на стоянку и замер. На подлокотнике впередистоящего кресла появился белый прямоугольник. Он быстро схватил его и только тогда понял, что это визитка.
"Алексей М. Художник-дизайнер" - безжалостно сообщила надпись.
Он замер.
Внимательно вгляделся в затылок. Тонкая шея. Светлые волосы, подстриженные идеально ровно. Алексей?! Да уж, ничего себе, самая красивая девочка в классе...
Он стремительно подхватил свою сумку и выбрался в проход. Владелец затылка поднялся ему навстречу.
Очки, поднятые на лоб, удерживали волосы, словно ободок. Лицо было нежным, с идеальными и безнадежно мужскими пропорциями. Алексей. Без вариантов.
Он безнадежно замер, сжимая в руках сумку. В голове лихорадочно проносились мысли и... внезапно он успокоился. От себя не уйдешь.
Глубоко вздохнув, он протянул руку и уверенно сказал:
-Элен. Рад... Рада познакомиться.
Ответное пожатие было удивительно крепким.
-Спасибо за комплимент, - с улыбкой сказал Алексей. - Я тоже рад.
Из самолета они вышли вместе. Все еще держась за руки..
Адриана Имж, психотерапевт
Свежие комментарии